«Нахожу его натурой способной...» Иван Дмитриевич Шадр.

Занимаясь исследовательской работой в фондах местного или государственного архива, непременно отмечаешь то хорошее, что сделано для удобства поиска нашими предшественниками. Хочу пояснить это конкретным примером.

Где-то до 1960 года начальником Шадринского госархива работал М. Г. Виноградов, в прошлом — журналист. Ну, а если человек всю прошедшую жизнь был кровно связан с газетной строкой, то он будет верен ей до конца своих дней.

Именно таким человеком и оказался Михаил Григорьевич. Придя в архив, он не прекратил газетной работы, и мы нередко встречали его публикации в местной печати. Сильно захватила его тема гражданской войны в Зауралье. Причем Михаил Григорьевич интересовался не только документами того периода, но и нередко беседовал с живыми участниками событий, и в этом мы видим стиль работы газетчика. А материалы бесед только усиливали его статьи.

Однако не только тема гражданской войны привлекала исследователя. Так, большую ценность сегодня представляет собрание из шестидесяти девяти документов в копиях, находящееся в библиотеке Шадринского филиала. Они касаются учебы выдающегося советского скульптора Ивана Дмитриевича Шадра (Иванова) в нескольких учебных заведениях России и заграницы.

Скульптор Шадр в период с 1902 по 1914 год учился в Екатеринбургской художественно-промышленной школе, на драматических курсах, в школе общества поощрения художеств и на оперно-музыкальных курсах в Петербурге, на высших муниципальных курсах скульптуры и рисования в Париже, и в институте изящных искусств в Риме, в Московском археологическом институте.

Этот список говорит о том, что И. Д. Шадр был одним из образованнейших людей искусства первых десятилетий Советского государства. Но сколько же нужно было беззаветной любви к искусству, чтобы без копейки личных средств (и это горькая реальность) пройти по этим нелегким школьным ступеням для овладения высотами великой профессии ваятеля!

Машинописные копии докуметов были выявлены в делах Шадринской городской управы М. Г. Виноградовым, перепечатаны и сброшюрованы для того, чтобы сами работники архива имели представление о «хождениях по мукам» их выдающегося земляка. В этих документах отражена переписка И. Д. Шадра с «отцами» города по поводу пособий на продолжение образования. И сколько терпения, сомнений, унижений пришлось пережить Ивану Дмитриевичу, прежде чем получить «благотворительные» рубли.

В собрании документов наибольший интерес представляют отзывы деятелей русской культуры о многообещающих способностях молодого художника Иванова, написанные в 1907 году, в связи с прошением в городскую думу...

Каким представляется нам Иван Шадр на заре своей юности, на заре своей творческой славы, когда он, не «с ниточки одетый» студент, да к тому же, неплотно позавтракавший, представил на суд своенравного и неподкупного мастера свои рисунки?

Профессор Репин, живя в Куоккале¹, уже привык к паломничеству, и появление высокого крутоплечего юноши, несколько застенчивого и мечтательного, не вызвало каких-либо положительных эмоций, так как с некоторых пор Илья Ефимович был заранее насторожен: среди путних людей попадались и всякого рода серости, мнящие себя талантами. Без тени любезности прочитал он рекомендательное письмо В. Н. Давыдова, взял рисунки Шадра, быстро просмотрел их и тут же сказал, что... поезд в Петербург идет через 15 минут.

Иван, заранее нарисовавший себе заманчивую картину отеческого приема у Репиных, был поражен холодным равнодушием и уехал, как обреченный.

Но вскоре печаль рассеялась. За внешней суровостью великого художника юному скульптору не удалось рассмотреть положительного отношения к своим работам. Репин сразу же, про себя, оценил их. Но как помочь? Все благотворительные стипендии давно уже распределены. Написать письмо в Шадринскую городскую думу? Однако Иванов предупредил, что городской голова В. Я. Мокеев настроен явно против, так как во время революционных событий 1905 года он поместил на него в одном провинциальном журнале довольно дерзкую карикатуру.

Но чем черт не шутит! Хотя купцы, заседающие в думе, не бросают деньги на ветер, а если дают, то в полной уверенности, что их капитал возвратится сторицей. А что же им взять с бедного студента? Но, возможно, в думе есть благотворительный капитал? Вполне возможно... Есть там и стипендии имени основателя Шадринского банка Пономарева².

Владимир Николаевич Давыдов советует написать прошение в думу. И вот Иван Дмитриевич пишет, что в этом, 1907 году окончил Екатеринбургскую художестенно-промышленную школу, а теперь учится на драматических курсах. Однако, ввиду ясно выраженных у него художественных способностей, он, по совету известных артистов и художников, хотел бы продолжить свое образование в Парижской академии художеств. Но так как не имеет средств, то и решил обратиться в Шадринскую городскую думу за поддержкой³.

К просьбе И. Д. Иванова присоединились известные деятели культуры, прежде всего, его талантливый учитель по драматическим курсам В. Н. Давыдов, великий русский артист. И если бы не вмешательство выдающегося деятеля сцены в судьбу молодого, безвестного художника, его авторитет, письмо Репину, то навряд ли удалось Ивану Дмитриевичу прийти позднее к всемирной славе.

Насколько Давыдов был горячо и бескорыстно заинтересован в поддержке И. Д. Иванова, говорит его взволнованное письмо в Шадринск:

«Всей душой присоединяюсь к просьбе моего ученика г. Иванова. Убежден лично и на основании отзывов о нем компетентных художников-профессоров, что Иванов — талантливый и способный человек (как художник и скульптор) и что ему необходимо помочь и поддержать его, так как он без всяких средств. Необходимо дать ему возможность выйти на свет божий, а не заглохнуть и, может быть, даже погибнуть, как гибнут многие народные таланты от людского равнодушия и не находя поддержки вовремя.

Поддержите его!

В. Давыдов»⁴.

Артист императорских театров В. И. Петров, также проникнувшись желанием помочь Иванову, писал в городскую думу о том, что его ученик по драматическим курсам «обладает несомненным дарованием художника и ему очень важно быть именно в Парижской академии художеств, где дают свободу индивидуальности ученика»⁵.

Короткое письмо в Шадринск написал также и режиссер М. Е. Дарский⁶, приметивший долговязого, плохо одетого юношу, когда тот в обществе старого шарманщика распевал песенки на улицах северной столицы. Дарский опытным взглядом определил, что у парня хорошие сценические данные, и рекомендовал его на императорские драматические курсы.

Друзья Иванова понимали, что одних отзывов артистов, сколь громкие имена они бы не имели, явно недостаточно. Поэтому вполне оправдано, что с работами Иванова ознакомились и художники. В частности, живописец, театральный художник, археолог и писатель Николай Константинович Рерих. В то время он работал директором школы Общества поощрения художеств, где учился Шадр. Его письмо было предельно кратким и столь же убедительным: «Считаю Ив. Дм. Иванова достойным всякой поддержки ввиду его выдающихся способностей»⁷.

В Шадринск ушло также письмо за подписью художника Николая Ивановича Кравченко, известного нам как автора портрета писателя и географа К. Д. Носилова. Кравченко считал Иванова «человеком, бесспорно одаренным вкусом и большими способностями»⁸, которому необходима поддержка для дальнейшего совершенствования. Но, по мнению художника, ехать немедленно за границу необязательно. Ведь молодой скульптор еще не готов для жизни во Франции: не знает языка, и нужно его хотя бы немного изучить в России.

Впоследствии, живя в Париже, Шадр оценил трезвый совет Кравченко.

Среди местных реликвий мы не задумываясь назовем письмо Ильи Ефимовича Репина в городскую думу, которое пришло сюда вслед за посланиями петербургских артистов и художников. Оно написано на небольшом листке лощеной бумаги.

«По рекомендации актера В. Н. Давыдова,— писал он,— я просмотрел рисунки г. Иванова. Нахожу его натурой способной, которую стоило бы поддержать для окончания курса в школе рисования императорского общества поощрения художеств.

Одновременно он занимается на драматических курсах В. Н. Давыдова, что также очень полезно для его развития»⁹.

Дальнейшее развитие событий показало, что письма В. Н. Давыдова, И. Е. Репина, Н. К. Рериха, Н. И. Кравченко, В. И. Петрова и М. Е. Дарского не были написаны зря,— городская дума выделила Иванову определенную сумму на учение в Петербурге и продолжение образования за границей.

И хотя он поехал в Париж не сразу — пришлось перед этим потянуть солдатскую лямку,— отеческая поддержка деятелей культуры и всемирно известного Репина окрылили молодого Шадра. И уже на такими мрачными казались иногда постные дни, не так тоскливо тянулись солдатские будни — ведь впереди сияли вполне реальные дали «дорогого искусства».

И как достойный результат этих хлопот, мы приводим один из отзывов о совершенствовании Ивана Шадра во Франции:

«Я, директор Высших муниципальных курсов Альберт Валлэ, сим свидетельствую, что господин Иванов, родившийся в России, в г. Шадринске, 30 января 1887 года, прилежно посещал названные курсы в течение 1910 и 1911 года.

Его поведение было отличное и успех выдающийся»¹⁰.

Великую Октябрьскую социалистическую революцию Иван Дмитриевич Шадр встретил всесторонне подготовленным для эпохальных работ художником. Он отдался творчеству, вдохновенно воспевая своего замечательного современника-революционера, рабочего, крестьянина, трудового интеллигента.

¹ Куоккала — ныне гос. Репино, Ленинградская область.

² Пособие И. Д. Иванову было выдано из процентов фондового капитала на стипендии имени Д. Д. Пономарева,—ШФ ГАКО, ф. 474, оп. 1, д. 1411, л. 4.

³ ШФ ГАКО, ф. 473, оп. 1, д. 1566, л. 348, Автограф.

⁴ Там же, л. 347 об. Автограф.

⁵ Там же, л. 348 об. Автограф.

⁶ Там же, л. 348 об. Автограф.

⁷ Там же, л. 352. Автограф.

⁸ Там же, л. 348 об. Автограф.

⁹ Там же, л. 1565, л. 31. Автограф.

¹⁰ Там же, л. 1628, л. 103. Копия.