Когда не работала переправа

Все началось с того, что в музей принесли новый экспонат: ботинок на деревянной подошве. В витрине музея уже находился подобный, который был изготовлен на Шадринской обувной фабрике во время Великой Отечественной войны. Мы думали: «последний из могикан»... Но нет, нашелся сородич, причем почти через сорок лет. И если первый ботинок изготовлен из свиной кожи, то второй — из брезента.

Вероятно, этот неказистый на вид предмет валялся где-то в чулане, сарае или на чердаке чуть ли не сорок лет и извлечен на свет божий только по воле случая: ну, там, генеральная чистка, перепланировка и так далее. Обычно в таких случаях бытовой, никому не нужный хлам идет на свалку или в печку. Но иногда кое-что из домашних залежей приносят в музей. И делают это люди, казалось бы, далекие от истории, но каким-то чутьем понимающие, что этот предмет выбрасывать нельзя.

Так, собственно, и поступила жительница города, когда перебирала старые вещи. Женщина сказала, что когда-то, еще во время войны, этот ботинок (другой не сохранился) носили ее братья. Естественно, было интересно узнать, а где они теперь, чем занимаются, если живы. Одним из братьев оказался Виктор Павлович Пузырев, хорошо известный работникам музея.

Лет пятнадцать-двадцать назад в город изредка приезжал еще сравнительно молодой офицер флота, сначала в звании капитан-лейтенанта, а затем и капитана третьего ранга. Приезжал он, разумеется, во время отпусков и здесь, в филиале областного архива в фондах городского музея весьма интенсивно работал с документами. В те годы он писал историю села Красномылье Шадринского района, очень увлекся темой и о его исследовательском хобби писала газета «Красная звезда»¹. Позднее собранный материал оформился в интересную монографию по истории села, а часть ее была издана брошюрой как раз к трехсотлетию Красномылья².

Но самым важным было то, что В. П. Пузырев, многие годы работая над материалами по истории родного селения и творчески осмысливая их, сформировался как ученый-историк и из военного моряка переквалифицировался в научного сотрудника Исторической группы Военно-Морского Флота СССР. Здесь он небезуспешно работал над несколькими темами, издал книгу «Беломорская флотилия в Великой Отечественной войне»³.

К истории Великой Отечественной войны у исследователя отношение особое, и не толко боевые подвиги отцов волнуют его, но и трудовые свершения матерей и подростков в тылу. Описывая село в дни войны, Виктор Павлович пользуется документальными источниками и рассказами старожилов, а также личными воспоминаниями, впечатлениями, так как знает тыл не понаслышке.

Когда комсомольцу Пузыреву было 14—17 лет, ему приходилось работать и в колхозе, и на заводе. Не раз и не два паренек «голодал и холодал», носил те самые ботинки на деревянной подошве, так как кроме них надеть было нечего. Впрочем, разговор о ботинках впереди, а теперь до конца расскажем биографию зауральца.

Виктор Павлович живет в Москве, занимается историей, только теперь гражданского флота, но и по этой тематике уже успел опубликовать несколько работ. Он — капитан второго ранга в запасе, кандидат исторических наук, старший научный сотрудник, член Географического общества СССР. Словом, достиг уже и «степеней известных», однако не забывает родное Зауралье, и в свободное время не перестает интересоваться документами Шадринского края.

Так, недавно летом он приезжал в родные места, а собираясь в Шадринск, подготовил статью о прошлом нашего города на материалах Центрального государственного архива древних актов. По приезде в город Пузырев несколько дней занимался в читальном зале архива. Бросался в глаза тот оптимизм, с которым он работал. Документы просматривались им «пристальным, веселым глазом». Причем работал он напористо и весьма результативно. Например, в очень трудном для чтения тексте (и по орфографии, и по выцветшим строчкам скорописи) Виктор Павлович обнаружил интересную запись о жителе заштатного города Далматово Федоре Мерзлякове и его семье. При сравнении дат записи с биографией профессора Московского университета А. Ф. Мерзлякова ученый установил, что речь идет об отце знаменитого создателя русских народных песен.

Этим открытием он поделился с сотрудниками архива, что в общем-то подкупило, так как далеко не каждый исследователь рискнет выпустить находку из рук.

В Шадринске разговор о ботинке не состоялся, так как Виктор Павлович внезапно уехал, поэтому пришлось отправить письмо в Москву, и ответ не заставил себя ждать...

Осенью 1942 года Виктор поступил учиться в только что открытый в Шадринске на базе эвакуированного из города Осипенко (ныне Бердянск) Запорожской области автомеханический техникум. Занятия начались в конце ноября, ввиду того, что все работали на колхозных полях.

Техникум разместился в двух комнатах небольшого старинного особнячка, да еще две комнаты приспособили в полуподвальном помещении. Ввиду того, что не хватало дров и не было вторых рам, учащиеся и преподаватели сильно мерзли, приходилось заниматься в пальто, в шапках и рукавицах, а так как чернила застывали, то писали карандашами. Стоит ли добавлять, что не было учебников и бумаги...

«Отвечаю на Ваш запрос,— писал В. П. Пузырев,— насчет ботинка на деревянной подошве. В такой обуви «щеголяли» многие рабочие Шадринска в годы войны. Насколько помню, делали ее в дерево-обделочном цехе автоагрегатного завода и выдавали по талонам. Она была двух видов: ботинки на деревянной подошве, или сокращенно ДП, с матерчатым верхом, их в шутку расшифровывали «догнать и перегнать». Второй вид — босоножки на деревянной подошве с несколькими узкими ремешками из тонкой сыромятной кожи.

Летом 1943 года в нашей семье было очень плохо с обувью. Мой старший брат Николай, с 1925 года рождения, работал во втором инструментальном цехе контролером ОТК и получил ботинки ДП, а я во время практики на заводе в апреле 1943 года (был жаркий месяц) ходил в деревянных босоножках. По крайней мере в июле-сентябре, когда мы, студенты ШАМТ <ыгз>⁴ вместо каникул работали на заводе, то я точно помню, что, идя в цех, надевал деревянные босоножки. С ними у меня связана одна история...

19 сентября 1943 года я отработал очередные 11 часов в ночь с субботы на воскресенье, следующая смена была с утра в понедельник, и я решил сходить домой в Красномылье.

Погода была холодная и сырая. Луга были залиты, переправа и дорога напрямую, через Полевую, не работала. Я пошел в босоножках (носков не было) по городу, через деревни Осееву и Туманову. Шел мелкий дождь, изредка — снежинки; ветер, слякоть, температура не больше плюс двух-пяти градусов.

Пока шел по грязи, по булыжной мостовой Шадринска, ремешки размокли и оторвались. В Осеево я связал босоножки, перекинул через плечо и пошел босиком.

Как только ноги начинали ныть — это примерно через 400—500 метров — останавливался, вытирал их о мокрую траву, снимал телогрейку, садился и заворачивал в нее ноги. Затем шел дальше. И так все 14—15 верст— 4 часа.

Пришел домой... Моя мать, увидев, как я дошел, зарыдала, хотя была женщина мужественная и за всю войну я не помнил, чтобы она плакала.

Ну, а дальше я уснул под двумя одеялами и через несколько часов проснулся, почуя запах свежеиспеченного хлеба. Это мать с детьми работала в колхозе, и председатель на свой страх выдал колхозникам и ей аванс граммов по 500 зерна на трудодень.

Этот запах свежеиспеченного хлеба я ощущаю до сих пор...»⁵

¹ Офицер пишет историю села.— Красная звезда, 1966, 27 декабря.

² В. П. Пузырев. Через три столетия. История села Красномыльского и колхоза «Рассвет» Шадринского района: В помощь лектору-краеведу. Курганская областная организация общества «Знание», 1974, 83 с.

³ В. П. Пузырев. Беломорская флотилия в Великой Отечественной войне. М.: Воениздат, 1981, 221 с.

⁴ ШАМТ — Шадринcкий автомеханический техникум.

⁵ Архив автора, папка с материалами о В. П. Пузыреве.